В Самаре возле старого городского кладбища возводится величественный храм в честь Всех Святых. Его проект в византийском стиле создал самарский архитектор Юрий Харитонов, предложивший расписать храм фресками. По его же инициативе и по благословению митрополита Самарского и Сызранского Сергия создает фрески вот уже в течение почти трех лет сербский иконописец Владимир Кидишевич, который ранее расписывал храмы не только у себя на родине, но и в Черногории, Греции, на Афоне и прославился в Европе как новый Феофан Грек. Сегодня Владимир Кидишевич - наш собеседник.
- Как вы стали иконописцем?
- Я был художником. Писал абстрактные композиции, они хорошо покупались. Но все изменилось в 1983 году. Однажды ранним воскресным утром в своем родном городе Белграде я пошел в ресторан попить кофе. И вдруг услышал звон соборного колокола - недалеко находился храм. Я не знаю, что произошло со мной. Тут же вышел, даже не допив кофе, и направился в храм. Начиналась литургия. Я стоял на службе вместе с другими людьми. Затем они пошли причащаться, и я пошел за ними. Священник, ничего не спрашивая, причастил меня. Я вернулся домой. Собрал все книги по художеству, материалы, масло, краски, свои работы - и выбросил все это с балкона пятого этажа. Потом взял обычную фанеру, которая была под руками, яйца, пигмент - и через два-три дня у меня получился образ Богородицы. С тех пор я светские картины перестал писать. Вначале писал иконы на досках. А однажды владыка Амфилохий спросил меня: "Почему ты не делаешь фреску? Мне нужна в одном храме фреска “Жертва Авраамова”. Сколько тебе надо денег?" Я так обрадовался: "Это я вам, владыка, должен дать деньги за то, что вы дали мне стену!" Это был мой первый опыт, хотя с технологией создания фрески я уже был знаком. В Белградской академии нам преподавали римскую фреску - как делать раствор, как его накладывать на стену. Когда я занимался реставрацией, видел росписи в старых монастырях. Кисточки делаю сам из старых - подбираю толщину кисти специально для фрески.
- А краски?
- Все краски - на основе природных материалов. Вот отец Антоний, который помогает мне в Самаре, вчера закончил изготавливать черную краску из виноградной лозы. Смешать ее с известью - получится голубая краска. Вообще в храме, мне кажется, не должно быть изобилия разных цветов, как в цирке. Здесь не нужны сильные, яркие краски. Они должны быть мягкими. Есть художники, у которых множество оттенков, например, желтого цвета. Если такое будет в храме, если краски будут кричащими - какая молитва прозвучит в душе?
- В фильме Тарковского "Андрей Рублев" дело, которым занимается главный герой, оценивается не как обычная работа, а как служение. У вас такое же ощущение?
- Когда работаешь за деньги или для славы - часто становится тяжело. Когда работаешь для Бога - нет.
- Почему фрески - такое редкое ремесло?
- Не знаю. От непонимания, наверное. Вот меня спрашивают, когда я буду лакировать росписи. Я отвечаю: "Это же фрески. Зачем лакировать?" Не понимают. Вообще, технология фрески простая. Нет ничего лучше работы по сырой штукатурке. Мазок получается сочный, живой. Ничего не нужно - только пигмент, известь и вода. Раствор наносится на стену, подравнивается, чтобы было гладко, штукатурка сушится, вода испаряется вместе с прозрачными кристаллами извести. В это время важно начинать писать. С фреской по сырой штукатурке надо быстро работать. Это не икона, которую можно отложить на завтра. Фреску надо успеть закончить за сутки - за это время пленка, которая сходит со штукатурки, закрывает краску. А я и люблю работать быстро.
- Эскизов не делаете?
- Нет. Разве хозяйка, которая варит обед, делает это по книге, где написано, сколько взять картошек и как нарезать их? Нет, она просто знает, что надо делать. Так и я.
- У вас есть ученики?
- Было несколько человек. Но никто из них не захотел остаться со мной больше десяти дней. Как-то мы работали в одном монастыре, ко мне приходили ученики. Я говорил им: "Завтра в четыре утра встаем, идем на литургию, а потом принимаемся за работу". Но они не захотели вставать так рано. Надо было каждый день делать штукатурку, раствор, ставить леса. Это тяжело. Потому и мало учеников. Я научил этому ремеслу одного монаха в Черногории и еще одного монаха на Афоне, в Хиландаре. И здесь, в Самарской области, я обучил фреске игуменью Заволжского Свято-Ильинского женского монастыря Нину, я там тоже расписывал храм. Теперь мать Нина может работать самостоятельно и делает это замечательно.
- Сейчас многие художники копируют иконы. Что думаете об этом?
- Я не знаю, зачем художники копируют. В России много храмов, где одинаковые иконы. Для того чтобы их делать, не нужно знать ничего, не надо работать головой, сердцем и душой. Это бессмысленно. Если нужна хорошая копия, проще напечатать ее на бумаге. Повторить себя и сам художник не может, не то что кто-то другой. Кто может сделать копию "Троицы" Рублева? Если бы пригласили самого Рублева и сказали: "Давай-ка еще раз нарисуй "Троицу", - он сделал бы ее по-новому. Надо писать так, как Бог научил, как душа требует. Что в душе, то будет и на доске. В иконе главное - лик. А копии - безлики. Даже плохая оригинальная работа лучше хорошей копии. Мне иногда говорят: "Владимир, у других художников такие красивые краски, а нам почему-то больше нравятся твои работы". Это как с собеседниками. Ведь интереснее всего слушать такого человека, когда не знаешь, что именно он скажет в следующую секунду. В храме не должно быть, мне кажется, чего-то стандартного. Храм - это живая жизнь.
- Расскажите о сюжетах фресок в храме Всех Святых...
- В алтаре, который уже расписан, - святители, ветхозаветные пророки. На куполе, который тоже расписан, -Христос Пантократор, пророки и четыре евангелиста. На южной стороне храмовой стены будут изображены чудеса и исцеления, совершенные Христом, на северной - страсти Христовы.
- В Самаре вы уже почти три года. Как обустроились?
- Я не живу здесь постоянно. Поработаю месяц - силы иссякают. Уезжаю домой в Сербию или на Афон. Вообще я рад, что работаю в России. Для меня это большая честь, что я первый серб, который делает здесь фрески. В Самаре мне хорошо, хотя я знаю лишь нескольких человек. Приютил меня мой друг Юрий Иванович Харитонов, который проектировал храм. Юрий Иванович - хороший человек, у него добрая семья, они заботятся обо мне как о родном. Возле его дома есть маленький деревянный домик - что-то вроде баньки. Юрий Иванович назвал его "сербским домиком". Там я и живу...
Последние комментарии
Жаль.
В какую цену будут пакетики с краской?)
а кто из "верхов" присутствовал на ауди и тайоте лэнд крузере? аж с тремя экипажами ДПСа. ироды...
Только, что вокальный ансамбль "Песни России" вернулся с фестиваля. Впечатления не забываемые. Радость общения с творческими людьми переполняет душу! Спасибо всем организаторам фестиваля!